Мать 21-летнего Алекса всегда была настоящей, активной коммунисткой. Она тяжело заболела и впала в кому, когда ГДР еще существовала, а Берлинская стена казалась
«Моя Мишель» - хитрый танцевальный поп, нежный, смелый и беспринципный, с ласковым магнетическим голосом, тонкими текстами, фешенебельным качем и упрямым, лукавым басом. Пронзительный взгляд юности про любовь, отвяз и космос.