Фальсификаторы планировали «расстрелять» не 25, а 46 тысяч поляков.

http://doc20vek.ru/node/2256

Описанные события развернулись сейчас, в июне 2012 года. Однако для читателя, который не знал или уже запамятовал их начальную фазу, кратко напомню предысторию.
В марте 2011 г. в связи с безвременной кончиной депутата ГД Виктора Ивановича Илюхина я подготовил заявление, касающееся некоторых спорных обстоятельств Катынского дела. Это заявление вытекало из следующих обстоятельств: 27 мая 2010 г. утром мне позвонил заместитель председателя Комитета ГД по конституционному законодательству и государственному строительству Госдумы РФ Виктор Иванович Илюхин и попросил срочно приехать к нему на работу. Вместе со мной в Госдуму прибыл координатор международного проекта «Правда о Катыни» Сергей Стрыгин. В кабинете Илюхина нас ждал сюрприз.
На столе находились пустые бланки сталинского периода, россыпь печатей, штампов и факсимиле и архивное дело Спецфонда № 29 том 7 «Переписка НКГБ – НКВД с ЦК ВКП(б) в период с 02.01.1041 по 05.05.1941 г. О приготовлении Германии к войне против СССР» (фонд 9).
При более внимательном ознакомлении выяснилось, что это бланки НКВД СССР и Наркомата обороны СССР довоенного периода. Из печатей и факсимиле запомнились два факсимиле с подписью Сталина, три факсимиле Берии, печати ЦК ВКП(б), ЦК КПСС, НКВД, КГБ СССР и даже печать германской государственной тайной полиции «Gestapo».
Все эти артефакты 25 мая 2010 года передал Илюхину человек, известный ему ещё по советскому и ельцинскому периоду. По некоторым намекам, проскользнувшим тогда в разговоре Илюхина, можно было понять, что заявитель был достаточно высокопоставленным сотрудником КГБ СССР, а впоследствии и ФСБ РФ, вхожим в окружение президента РФ Бориса Ельцина. По вполне понятным причинам Илюхин не раскрыл фамилию обратившегося. Публично Виктор Иванович именовал его «заявителем».
Свой поступок заявитель объяснил Илюхину тем, что за «державу обидно, Ведь врут и не краснеют». Заявитель был готов сделать свои признания публично, но только в рамках начавшегося официального следствия и при наличии серьезных гарантий его личной безопасности. Он не желал разделить судьбу известного майора А. Дымовского, который, как пытаются это представить, по недоумию и тщеславию решил оклеветать наши славные органы МВД и в итоге на какое-то время даже оказался в заключении.

А для опасений у заявителя действительно были причины. По его словам, лица причастные к фальсификации катынских документов и сегодня занимают солидное положение в РФ. Они, по его мнению, могут пойти на многое, чтобы не допустить разглашения компрометирующей их информации.

По словам Илюхина заявитель утверждал, что акцию по фальсификации документов курировал тогдашний глава Межведомственной комиссии по рассекречиванию документов КПСС Михаил Полторанин. Над смысловым содержанием проектов текстов фальсифицируемых документов работала группа лиц, в которую якобы входили бывший руководитель Росархива Рудольф Пихоя и первый заместитель руководителя службы безопасности президента Георгий Рогозин.

Напомним, что писал В. Илюхин на имя Председателя КПРФ Г. Зюганова 26 мая 2010 г. (полностью текст читайте на сайте km.ru.): «В начале 90-х годов прошлого века была создана группа из специалистов высокого ранга по подделке архивных документов, касающихся важных событий советского периода.

Эта группа работала в структуре службы безопасности российского президента Б. Ельцина. Территориально она размещалась в помещениях бывших дач работников ЦК КПСС в поселке Нагорный. Работа членов группы хорошо оплачивалась, они получали продуктовые наборы.

…В Нагорное доставлялся необходимый заказ – текст для документа, который следовало изготовить, или текст, чтобы внести его в существующий архивный документ, изготовить под текстом или на тексте подпись того или иного должностного лица.

Над смысловым содержанием проектов текстов работала группа лиц, в которую якобы входили бывший руководитель Росархива Р. Пихоя и приближенный к первому российскому президенту М. Полторанин. Названа была также фамилия первого заместителя руководителя службы безопасности президента Г. Рогозина.

Группа проработала в поселке Нагорное до 1996 года, а потом была перемещена в населенный пункт Заречье. Заявителю известно, что с архивными документами в таком же ключе работали сотрудники 6-го института (Молчанов) Генштаба ВС РФ».

(Кстати, названные В.И. Илюхиным лица тогда никак не отреагировали на это заявление).

Заявитель предоставил Илюхину весьма весомые подтверждения своих слов. Это, как уже говорилось, набор бланков и всевозможных печатей для изготовления фальсифицированных документов. По словам заявителя довоенные бланки и печати были использованы в 1992 г. для фальсификации различных документов сталинского периода, в том числе и катынских. А дело № 29 было представлено заявителем как образец деятельности фальсификаторов.

На меня же большее впечатление оказали два листа бумаги, на которых заявитель, как говорил Виктор Иванович, буквально «на ходу» воспроизвёл несколько вариантов подписей бывших советских руководителей. СПОСОБНОСТЬ заявителя даже спустя двадцать лет «на ходу» безошибочно воспроизвести подписи И. Сталина, В. Молотова, Л. Берии впечатляла. Сходство с подписями, присутствующими на записке № 794/Б, было просто поразительным. (См. фотоснимок).

Помимо этого заявитель предоставил атрибуты, доказывающие ВОЗМОЖНОСТЬ фальсификации катынских документов. Это, как говорилось, набор всевозможных печатей, факсимиле и оттисков, пустые бланки довоенного периода и папка № 29 со сверхсекретными документами НКВД 1941 года (см. фото). О наличии у фальсификаторов пишущих машинок, карандашей, чернил и других канцелярских принадлежностях довоенного периода, заявитель говорил, как о само собой разумеющемся.

Слова заявителя в какой-то мере подтверждал тот факт, что с декабря 1991 г. по сентябрь 1992 г. «закрытый пакет № 1» хранился не в кремлевском архиве, как утверждают официальные источники, а в личном сейфе президента РФ Б. Ельцина. Соответственно, доступ к пакету был не регламентированным и не контролируемым. Эту информацию сообщил известный адвокат и депутат Госдумы Андрей Макаров на заседании круглого стола «Фальсификация истории и исторические мифы как инструмент современной политики», состоявшемся 15 октября 2009 г. («Наше время», № 139, 2009).

Тем не менее, Илюхин долго колебался, верить заявителю или нет. Он допускал, что это могла быть провокация, призванная дискредитировать его, как сторонника советской версии катынского преступления. Решающую роль в принятии Илюхиным решения сыграло личное знакомство с заявителем.

В ноябре 2010 г. заявитель передал Илюхину 5 листов 2-х черновиков сфальсифицированной записки Берии Сталину (см. прилагаемые эл. сканы). По вариантам в этих черновиках предлагалось расстрелять не 25700 (14700+11000), а 46700 (24700+22000) поляков. Но, видимо, кто-то, осознав абсурдность такой цифры, уменьшил её. Почерк и подпись человека, вносившего поправки в черновик – весьма своеобразные и запоминающиеся – позволяют легко идентифицировать личность подписанта. Поэтому я не сильно удивился, когда узнал, что после смерти В.И. Илюхина оригиналы черновика исчезли из его сейфа (правда, сегодня имеются в наличии многочисленные копии, сделанные с этого оригинала).

Все вышеизложенное позволяет с большой уверенностью утверждать, что катынские документы из «закрытого пакета №1» могли быть сфальсифицированы. В этой связи необходимость в объективной, всесторонней и независимой экспертизе этих документов становится всё более необходимой.



В июне 2012 г. описанные выше события получили неожиданное продолжение.

19 июня мне позвонил мой давний друг Владимир Михайлович Федосов (13.01 час.), бывший начальник личной охраны Председателя Совмина СССР Н.И Рыжкова. Он рассказал о передаче А. Караулова «Момент истины» (от 18 июня 2012 г. 5 ТВ канал), в ходе которой бывший министр ельцинского правительства М. Полторанин заявил, что секретарь ЦК КПСС А. Яковлев возглавлял работу по фальсификации кремлевских катынских документов.

По ходу разговора Федосов вспомнил о заявлении депутата ГД В.И. Илюхина (ныне покойного) о фальсификации этих же документов, которое в июле 2011 г. он прочитал на сайте news.km.ru. Там, среди фальсификаторов катынских документов фигурировала фамилия Георгия Георгиевича Рогозина, тогдашнего первого зама службы безопасности президента Б. Ельцина.

По словам В.М. Федосова, после ознакомления с этой информацией он тогда же в июле 2011 г. позвонил гражданину N., который в то время поддерживал дружеские отношения с Г. Рогозиным. Федосов попросил N. уточнить у Рогозина, правда ли, что тот принимал участие в фальсификации катынских документов.

Гражданин N. через некоторое время перезвонил В.М. Федосову и сообщил – а Г. Рогозин подтвердил – что участвовал в фальсификации катынских документов. На вопрос: «Почему?!», - Г. Рогозин ответил: «История и так полна лжи. Ничего страшного, если был добавлен ещё один эпизод…» При этом Г. Рогозин заметил, что по первоначальному варианту планировалось вставить в фальсифицированный документ (записку Берии Сталину) данные о расстреле 40 тысяч поляков.

Следует подчеркнуть: цифра «40.736» неизвестна российской общественности. Она фигурирует только в черновике сфальсифицированной записки Берии Сталину, который покойный В. Илюхин незадолго до смерти получил от своего ранее упомянутого «заявителя». Только в этом черновике присутствует вышеприведенная цифра. Фальсификаторы изначально планировали обвинить сталинское руководство в принятии решения о расстреле 46700 польских военнопленных и арестованных граждан Польши.

Гражданин N. согласился на личную встречу со мной. Она была назначена на следующий день, 20 июня 2012 г. Заметим, что гражданин N. 19 июня ещё раз подтвердил Федосову ранее озвученную им информацию о том, что Рогозин признался в участии в фальсификации катынских документов. Однако 20 июня он так и не явился на встречу. По телефону N. сослался на крайнюю занятость и заявил, что Федосов его не совсем верно понял.

Заметим, что 20 июня до разговора со мной, в телефонном разговоре с Федосовым, гражданин N. с озабоченностью заявил, что «их, видимо, слушают»?! В разговоре со мной гражданин N. пояснил, что Г. Рогозин очень осторожный человек и, якобы в июле 2011 г. в разговоре с ним он уклончиво заявил, что операции по фальсификации документов в ельцинский период, вероятно, проводились. Но о катынских документах ему ничего не известно. О 40 тысячах поляках гражданин N. якобы также никогда не слышал. Тем не менее, фраза о злополучных 40 тысячах поляках, сказанная Г. Рогозиным, позволяет утверждать, что заявление Федосова о словах Г. Рогозина обоснованно.

Подобное развитие ситуации было более чем прогнозируемым. Полагать, что Г. Рогозин признается в том, что он участвовал в фальсификации катынских документов просто наивно. То, что он в июле 2011 г. мимоходом сказал своему другу гражданину N., предназначалось не для публичного афиширования.

Гражданин N. и в настоящее время поддерживает дружеские отношения с Г. Рогозиным. Не исключено, что N. накануне встречи со мной проконсультировался с Г. Рогозиным и они наметили тактику как выйти из «скользкой» ситуации.

Возможно, этому вообще не стоило уделять внимание. Однако, учитывая, что официальная экспертиза (эксперт МВД РФ Э. Молоков) установила, что первые три страницы записки Берии Сталину № 794/Б напечатаны на одной пишущей машинке, а четвертая страница – на другой. Причем шрифт четвертой страницы встречается на страницах ряда заведомо подлинных писем НКВД 1939-40 гг., а шрифты первых трёх страниц не встречаются ни в одном из выявленных к настоящему времени подлинных писем НКВД того периода. Это более чем явное свидетельство фальсификации первых трех страниц записки Берии. Добавим к этому упоминание в разговоре друзей цифры - 40 тысяч. И напомним, что первый заявитель сообщил Илюхину, что Г. Рогозин был причастен к фальсификации документов. Это уже позволяет делать определенные выводы.

Вышеизложенная ситуация вновь позволяет ставить вопрос о проведении независимой квалифицированной экспертизе кремлевских катынских документов. Тем более что вызывает удивление позиция официальных органов в отношении этих документов. Любые сомнения в их подлинности, вызывают бездоказательные обвинения в попытках обелить преступления Сталина. И никаких попыток разобраться в природе несуразностей и ошибок, которые не должны были присутствовать в документах столь высокого уровня.

В завершение отметим одну характерную особенность, связанную с катынской темой. Многие российские политические и общественные деятели, первоначально ознакомившись с реальной ситуацией по этой проблеме, высказывали рьяное желание принять участие в её решении. Но спустя день, два, их пыл странным образом угасал.

Например, 4 июля этого года я направил письмо секретарю ЦК КПРФ Леониду Калашникову. В нём я поставил вопрос о том, почему депутатам Госдумы 26 ноября 2010 г., при обсуждении заявления «О Катынской трагедии и её жертвах» не была предоставлена полная и объективная информация по Катынскому делу? Известно, что КПРФ яростно протестовала против принятия Госдумой постановления о Катыни.

После получения письма Л. Калашников в телефонном разговоре со мной отметил, что он непременно займется этими проблемами. С тех пор минуло более двух недель, но «воз и ныне там». Связаться с Калашниковым по электронной почте и телефону оказались невозможно. Кто остановил Леонида Ивановича? Остается только догадываться. Возможно, так остановили и гражданина N.

Между тем тема, предложенная мной в письме Калашникову, является беспроигрышной в случае её обсуждения в Госдуме. Известно, что в результате 14-летнего расследования Катынского дела (уголовное дело № 159) Главной военной прокуратурой была «достоверно установлена гибель в результате исполнения решений "тройки" только 1803 польских военнопленных. Причем, сегодня установлена личность лишь 22 из них». Эти выводы были изложены в меморандумах российского Минюста, направленных Европейскому суду по правам человека 19 марта и 13 октября 2010 г. в рамках Катынского дела, которое проходило в Страсбурге как дело «Яновец и другие против России» (Janowiec and Others v. Russia).

Фактически это официальная (российская) правовая версия Катынского события, представленная Минюстом РФ европейскому сообществу. В этой связи публичные утверждения российских политиков, в том числе и заявление Госдумы, об ответственности довоенного советского руководства за гибель многих тысяч польских граждан являются, мягко говоря, необоснованными.

Заметим, что заявление Госдумы о Катынской трагедии, как законодательного органа РФ, сыграло решающую роль в признании Европейским судом ответственности довоенного руководства СССР за Катынское преступление. И позволило само преступление квалифицировать как военное, т. е. преступление против человечности, не имеющее срока давности.

В этой связи возникают следующие вопросы.

Почему при обсуждении заявления «О Катынской трагедии и её жертвах» от депутатов Госдумы были скрыты итоги расследования Катынского дела и содержание меморандумов Минюста РФ? Заметим, что в Польше их содержание сегодня известно не только законодателям, но и широкой общественности. И главный вопрос: кто персонально посмел использовать депутатов ГД «втемную», как некую массу, лишенную собственного мнения?

Существует ли гарантия того, что в будущем депутаты ГД будут принимать заявления по спорным только в условиях предоставления им исчерпывающей и объективной информации, а не тенденциозно подобранной?

Вышеизложенное свидетельствует о том, что точка в Катынском деле не поставлена и попытки решить эту проблему административным путем и односторонними уступками польской стороне обречены на провал.

Москва

19-20 июня 2012 г.