Блог: Академия стервологии. Месть.

«Ревность – отвратительное, гадкое чувство. Никакой пользы от неё нет, только один душевный ущерб. Если набраться мудрости и признать мужскую полигамность, то вступая в отношения с этими существами, лучше сразу дать себе слово, что не красящий женщину порок никогда не омрачит твоей любовной идиллии. Даже когда мерзкое поведение твоего «верного» возлюбленного будет очевидно, зажми стервозность в кулак и терпи. И только потом…»
Соня нервно стучала пальцем по кнопкам телефона, делая вид, что собирается отправить sms’ку неведомой подруге. На самом деле её собеседником стала бездушная плитка телефона. С ним Соня пыталась поделиться своим отчаянием. Она полдня ждала звонка своего друга, который обещал сходить с ней в кафе, но друг не появлялся. Когда Соня решила напомнить о себе звонком, ей ответил весёлый женский голос. А потом любимый, не извиняясь, сообщил, что уехал с друзьями на дачу к женщине, с которой его связывали не понятные Соне отношения.
Жертва обмана честно пыталась не быть ревнивой дурой, но ничего не получалось. Бороться с приступом безумия было невозможно. Соня решила не сопротивляться кошмару, но искренне предаться своим негативным эмоциям.
Она позвонила Сашке, который всегда с удовольствием выполнял роль ксилита, некоего искусственного заменителя сахара, когда любимый «рафинированный сахарок» вдруг растворялся в неизвестной субстанции.
Соня думала, что захочет нежности и утешения, как обычно, но на сей раз слёзный механизм не срабатывал, хоть тресни, и они просто начали целоваться. Когда техничные Сашкины поцелуи разогрели Соню до нужного градуса, она вдруг перешла в наступление. В общем-то, вступать в схватку со злом под названием «род мужской» было бесперспективно, но и смиренное бездействие как реакция на предательскую выходку друга Соню не устраивало. Сашке не нравилась женская сексуальная агрессия, только противостоять Сониному напору он всё равно не решился – предпочитал балансировать на тонкой грани между страстью и истерикой. Первый акт эротического спектакля прошёл удовлетворительно.
Пока Сашка молча смаковал Сонино послевкусие, сама Соня переживала странный эмоциональный подъём. Это не было связано с Сашкиным талантом жиголо, потому что никакого таланта и в помине не было. Сашка относился к Соне как к тренажёру и выполнял многократные подходы с немыслимым количеством повторений. Соне самой приходилось вносить творческое начало в их странный процесс соединения и постоянно вырывать кубок первенства из накачанных Сашкиных рук.
Радовало Соню не удовлетворение изголодавшейся плоти, даже не сознание своей сексуальной вседозволенности, а ощущение какой-то первобытной бабьей силы и власти над мужчиной. Она почувствовала себя бойцом невидимого фронта, солдатом легиона обиженных и обманутых женщин, воюющих против армии мужиков, поправших устои элементарной нравственности. Сашка олицетворял всех беспринципных и бессердечных кобелей планеты. Соня пошла в атаку и нанесла первый неожиданный поцелуй в нежную, ещё мальчишескую Сашкину шею. Сашка улыбнулся и совершенно не почувствовал подвоха, а Соня начала «ковровую бомбардировку» крепкого рельефного торса. Она «взяла высоту» почти без ответного сопротивления, но подбиралась к ней долго и осторожно, чтобы измотать противника и победить безоговорочно.
Истощить Сашкин боевой ресурс было сложной задачей. Соня не страдала нимфоманией и крайне редко была в постели патологически ненасытной, но тут было дело принципа: она решила довести партнёра до исступления. Между второй и третьей атакой она даже не позволила ему сделать глоток вина, которое Сашка принёс в надежде на то, что эротические игры будут украшены дружеским ужином. Бутылка одиноко стояла на журнальном столике в окружении нетронутых фруктов.
Соня вошла в раж. Феромоны пьянили её сильнее, чем алкоголь. Она жгла губами и без того воспалённое Сашкино тело, не позволяя любовнику облегчённо выдохнуть. Безумная жрица бездуховной любви прерывала сладкое мучение в самом апогее и на возмущённое Сашкино «почему?» отвечала: «Потому что я так хочу!» Сашка, так ничего и не поняв, закрывал глаза и проваливался в ад наслаждения.
Седьмая попытка была самой трудной. Сашка, в общем-то, уже ничего не хотел. Да и Соня была порядком утомлена. Но у обоих сработало простое человеческое любопытство: на что способен организм, испытывающий серьёзные нагрузки в тренажёрном зале? Силы обоих были на пределе, но Соня хотела увидеть врага окончательно поверженным. Сашка периодически пытался уверять непонятно с чего обезумевшую подругу, что ничего не получится, но все уговоры были тщетны. Соня даже не могла высказать контраргументы: её рот был постоянно чем-то занят. Несчастной жертве насилия оставалось только собрать остатки мужественности и удовлетворить Сонины сексуальные амбиции.
Восьмой круг дьявольской гонки был ужасен. Соня испытывала отвращение к упругой гладкой коже, к твёрдым, как камень, мышцам, к всегда притягательному естественном запаху и вкусу своего молодого любовника. А его бесили Сонины вялые попытки до конца пятого часа общения оставаться изобретательной секс-бомбой. Её монотонные движения не вызывали ничего, кроме раздражения и боли – в самых «заповедных» местах.
Они лежали на скомканном постельном белье молча, и от вида вина и фруктов их почему-то тошнило. Хотелось мяса и водки. Так же безмолвно они вышли из дома и поцеловались на прощанье ледяным вежливым поцелуем – просто чтобы ничего не говорить. А потом пошли в разные стороны: Сашка вялой походкой старого кавалериста – на автобусную остановку, а Соня, силясь добиться ясности сознания и едва координируя трясущиеся слабые ноги, - к Динке, чтобы выпить за победу безумия над разумом.
Справедливость восторжествовала. Месть была прекрасна. Возлюбленный был наказан. Жаль, что он об этом так и не узнал…